Про Макеева, инфернального преподавателя русской литературы третьей трети девятнадцатого века я уже, кажется, писала.
Правда в том, что я никогда в жизни не влюблялась в преподавателей. Фанатею - каждый месяц, но каких-то личных чувств - никогда.
А тут - жуткая жуть.
Обсуждаем сегодня Короленко и Гаршина. Зашел разговор о нравственности литературы, и Макеев говорит о том, что большая литература - безнравственна, сила таланта всегда затмевает в произведениях Человека. "Ну, допустим, Достоевский, абсолютно развращенный, гораздо развращенней, чем маркиз де Сад".
Вот напрасно он начал про де Сада. Мы с Шамшой оживились, Ольга с Альфией уткнулись в тетради.
"У де Сада это все неэротично, - продолжал Макеев, - вот у Чехова "Дуэль", намного эротичней, хотя все застегнуто на все пуговицы, но как соблазнительно!"
Я сидела перед ним и с бешеной силой вертела ручку. Мне стало жарко.
"А у де Сада очень туго с фантазией.."
И тут черт дернул Бойку за язык.
- Ну да, взял одну тему и занудно ее развивает!
Шамша подавился смехом, девочки уткнулись еще глубже в тетради, Макеев хитро улыбнулся. От его улыбки мое сердце сделало очередной кульбит.
На экзамене я, наверно, умру от экстаза.